Елена Ваенга отказалась от северного оленя

Певица призналась, из-за чего страдает.

– Елена, вас и любят, и ругают. Как реагируете на разную критику?

– Меня огорчает негативное мнение обо мне со стороны людей, которых я уважаю. Если человек выставляет свое произведение, неважно какого жанра, напоказ и на суд зрителя, то он должен быть готов к тому, что могут принять это или не принять. Тогда как частная жизнь, в отличие от творчества, в принципе не должна обсуждаться другими людьми, если человек не приносит конкретный вред. В последнее время невольно начинаешь задумываться над значением слова «демократия».

– Есть мнение, что слава Елены Ваенги возникла на пустом месте…

– Ничего себе пустое место! Заниматься музыкой с шести лет – и пустое место? Даже не представляете, что это такое – не иметь свободного времени! Я практически не гуляла на улице. Пахота была с пяти утра до глубокой ночи. Начинала заниматься сольфеджио в четыре утра – и так каждый день. Люди, а театральный институт, который я окончила с красным дипломом? Он мне тоже достался кровью и потом. Без продыха работала, работала, работала. Очень много забрала времени у своего детства и юности.

– А сейчас у вас тяжелые дни?

– Легких дней у меня сейчас нет. Когда люди говорят, что Ваенга находится на пике,  я думаю: «А ведь я еще нахожусь в натуральном пикЕ. Страдаю от отсутствия свободного времени, причем и физически, и душевно.

– Ваш муж Иван Матвиенко нарисовал ваш портрет в стиле ню. Вы там себе нравитесь?

– Рембрандт тоже рисовал своих жен… Но это был великий художник, картины которого можно обсуждать веками. Разве можно дядю Ваню сравнивать с великими живописцами и серьезно говорить об этой работе? Могу сказать, что на картине я не похожа на себя. Но рисует дядя Ваня – и молодец, я вообще считаю, что всякое созидание – хорошо. А вот когда из людей пытаются сделать дураков – а именно эту цель преследовал Малевич в своем «Черном квадрате», – то это, простите, не созидание, а разрушение людей.

– У вас редкий темперамент для сцены и для эстрады. По драматическому театру не скучаете?

– Вы не понимаете, если спрашиваете у меня, не скучаю ли я. Скучать и тосковать – два разных глагола. Тосковать – это хотеть, но не иметь возможности, а скучать – это ни черта не делать, а только думать: «Не хотеть ли мне сыграть Гертруду?» Посмотрите мое расписание  ради любопытства. И пожалуйста, опубликуйте его. За последние два года не имела выходного. Не знаю, какой день недели, потому что живу числами.

– Когда же вы успеваете ездить на курорты, крутить романы с одноклассниками?

– С кем романы? Эта несчастная журналистка из желтой газетенки умудрилась приписать мне в любовники мальчика, с которым я в последний раз виделась в детском саду! Сумасшедшая она, что ли? Она сама может вообразить,  что в ее жизни такое может произойти, чтобы при бешеном графике, имея перед собой тысячи новых людей, закрутить роман с мальчиком из детского сада? Она такие истории вообще знает? Если знает,  так пусть описывает. Да мы с Димой Курябовым посмеялись, когда в Калининграде увиделись через 30 лет. Какое у меня ко всем этим сплетням может быть отношение? Рыться в грязном белье, да еще в несуществующем – полная жопа. Когда у меня что-то поменяется в личной жизни, я сообщу об этом журналистам. Скрывать не буду – зачем мне это? Пока вы сейчас наблюдаете моего мужа рядом со мной. Разумные люди, у которых есть извилины и способность рассуждать, понимают, что на любовников у меня физически нет времени. Вот и всё. Было бы время свободное, у нас были бы дети. А не любовники.

– Дети у вас еще будут?

– Конечно, дети будут. А без любовников я как-нибудь обойдусь.

– Можете посоветовать,  как покорить мужчину, которого
любишь?

– Да на этом мир построен! Чем Джульетта покорила Ромео? Но если взять средний вариант – молодую женщину и мужчину старше ее на 15–20 лет, то я бы вспомнила комедию Шекспира «Укрощение строптивой». Если ты строптивая женщина, то мужчина повозится с тобой пару недель и плюнет на это дело. Впрочем, если у женщины будут нефтяные вышки, а у него голые карманы, то повозится подольше – может, и всю жизнь. Каждая ситуация единична! И не надо навязывать никаких рецептов.

– В жизни вы гораздо красивее, моложе, легче…

– В жизни я просто менее накрашена. В последнее время косметикой стараюсь меньше пользоваться. Женщины вообще старят себя косметикой. Однажды сидела в любимом салоне красоты и вижу:  заходит женщина, как мне показалось, пожилая и некрасивая. Начинают ей мыть голову, женщина умылась – и наступило преображение. Я хотела к ней подойти и сказать: «Женщина, вы стали на 20 лет моложе, смыв всё». Потом женщину стали начесывать, лакировать, и вернулся весь ее возраст. У меня есть подружка – ей 52 года, но она выглядит лучше меня. Понимаю, что в 80 лет выглядеть на 30 нереально, и если у вас 44 пластические операции, то не надо рассказывать миру, что вы хорошо сохранились. Просто у вас хорошая «пластика». Я могу накраситься, причесаться, и люди скажут: «Боже, 45-летняя тетка!» Грим делает человека взрослее и грубее. Хотя элементарные основы макияжа должны быть. У меня сейчас все как на весах – качается.

– Для творческого человека это естественно?

– Отношусь к себе не как к творческому человеку, а как к человеку. Сама себе не говорю: «Лена, ты творческий человек!» «Я Лена, я человек!» – так я сама с собой разговариваю. Человек ведет себя либо хорошо, либо плохо, либо правильно, либо неправильно. И наплевать,  кто он по профессии. Или  хорошо, или  плохо. Или белое, или черное. А оправдывать себя тем, что я творческая натура,  бред. Люди, которые занимаются творчеством, чувствуют все острее и тоньше – это факт. Ну и что,  при чем здесь чувства?

– Приведите пример – что значит острее чувствовать?

– Рядом с нами сидят, как я называю, тревожные люди, и мне от их близкого присутствия уже плохо. Чувствую плохих людей.

– Когда поклонники вам пишут, что благодаря вашим песням они тоже запели, как вы это воспринимаете?

– Когда вы что-то делаете и это нравится вам, это уже хорошо. Но если это не нравится трем-четырем людям, причем близким, то вам не надо этим заниматься. Под словом «петь» подразумеваю многие вещи. Когда вы предлагаете кому-то приготовленную яичницу, а вам говорят: «Спасибо, но мы не голодны!», то ваша яичница никуда не годится. Очень многие люди поют плохо – причем на нашей эстраде, и только единицы – хорошо. Обидно за тех, кто хорошо поет, но не может пробиться. Понятие «плохо» – расширенное. Дома можно петь как угодно – душа поет. Но если вдруг подумаете, что хорошо поете, и решите записать альбом, то надо хорошенько оценить свои возможности. Алла Борисовна в новой передаче откровенно говорит участникам: «Какой ты певец?!» Имеет на это право. Хотя не думаю, что в молодости Пугачева была другой, менее прямой. Просто говорила, что думает, не в телевизор. Моя мама имеет хороший слух, приятный голос, но ей все время говорили: «Ира, не пой!» – и она зажалась. Не могу заставить маму даже дома спеть. И бабушка не поет. А мне и моей сестре мама с бабушкой говорили: «Дети, пойте, плохо, но пойте, а там кривая выведет». Пока сто человек не сказали маме: «Ирка, а девка-то у тебя талантливая!», только тогда она поверила в меня.

– Псевдоним Ваенга переводится как «самка северного оленя». С каким животным вы бы себя сравнили?

– Слушайте, если в шутку, то можно себя сравнивать со всеми животными! Я бы сравнила себя с собачкой или лошадкой, которая в поле пашет. Я – как орловская лошадка, которая тащится из одного города в другой, а не скаковая, арабская. Но ни с северным оленем, ни с белой птицей не сравниваю. Вообще не люблю красивые слова, как бы парадоксально это ни звучало. Есть слова  как бы красивые. Выражение, например, «одинокая волчица» Пушкин не использовал, а у меня классические ориентиры. Не люблю слов ради слов и песен ради песен.