Андрей Данилко: Верка Сердючка стала Lady GaGa
Артист рассказал правду о своем скандальном участии в "Евровидении".
– Андрей, расскажите для начала, как вас угораздило в Юрмале сделать известную песню "Помоги мне" героини Светличной на украинском языке?
– Это просто шутка такая. Когда мне предложили эту песню, я сразу отказался: зачем? Ведь есть хороший оригинал, который не переплюнуть никогда в жизни. Потом была шуточная версия этой же песни Наташи Королевой. В итоге получается такое масло масляное. Я бы вообще все сделал по-другому, я бы сделал очень серьезную песню – чтобы ее спела Сердючка, со слезами, со скрипачами. Сердючка так все это видит. Но есть режиссура концерта, у них, понятно, свой взгляд. Тогда мы решили делать песню на украинском языке – и те, кто знает его, вам подтвердят: дословный перевод лег практически идеально в размер.
– Вы так непохожи с Сердючкой… Неподготовленный зритель вас без грима не узнает. Но дело не только в гриме – совершенно другой образ. Даже глаза другие, взгляд, мимика. Когда вы готовитесь к концерту, сколько по времени это занимает?
– Да десять минут! Меня часто спрашивают: «Сколько вы входите в образ?» и так далее. Так вот, это все ерунда, сложнее всего удержать грим во время концерта, потому что, особенно летом, этот грим отпадает кусками. Я очень мало сейчас снимаюсь, потому что Сердючка стала взрослая, у нее появилась духовая секция, появилась группа, у нее теперь все по-другому. У нас сразу после «Новой волны» сольный концерт в зале «Дзинтари» в Юрмале. На таких концертах у людей меняется мнение: изначально они приходят на какой-то карнавал, чтобы увидеть что-то примитивное… Но люди видят, что играет живой состав, идет импровизация, и этот живой организм сразу подкупает. Люди соскучились по «живому», им хочется получить эмоции, а не просто послушать фонограмму или обсудить, что артист хорошо одет и так далее. Публика устала от этого, и, как мне кажется, нужно искать новые формы взаимодействия. Мы вот нашли форму «общение–музыка–воспоминания–импровизации». Получается как концерт-встреча. Я, например, рассказываю о своих отношениях с политикой. Я сейчас, первый раз в жизни, сам получаю удовольствие от сольных концертов.
– Вы рассказываете истории от лица Сердючки?
– Эти истории случались со мной, но я рассказываю их через Сердючку. У Сердючки есть очень грустная песня «Я хочу просыпаться с тобой», это было у меня, но я это передал через Сердючку. Люди очень сильно нуждаются в доступной лирике. Знаете, сейчас для меня самое важное… то есть для Сердючки… чтобы то, что она говорит, или то, что она поет, это было с вами, чтобы такое было ощущение.
– Но Сердючка ведь комический персонаж.
– Я считаю, что это развлекательный персонаж, я не считаю, что она клоунесса, тем более сейчас. Она ведь развивалась… Знаете, я хотел на экранах сделать такую заставку, как в учебниках анатомии рисуют эволюцию человека – вот, например, фотография Сердючки десятилетней давности, затем Сердючка становится звездой, и далее – продолжение следует. Так что я до сих пор вижу Сердючку в развитии образа. Но сам образ, конечно, остается. К Чарли Чаплину ведь вряд ли кто-то подходил с упреками: «Ну, сколько можно ходить в этих усиках и в этом котелке?! Когда ты их снимешь? Поменяй рубашку, Чарли». Это как Карандаш, как Олег Попов.
– История с тем памятным Евровидением, на котором вы заняли второе место, спев то ли Lasha Tumbai, то ли Russia Good Bye, забылась уже, наверное? Но осадочек-то остался. Ведь практически международный скандал был!
– Меня одно время это даже из себя выводило! Все об этом постоянно спрашивали, что бы я ни сказал, говорили, что я выкручиваюсь. Ничего я не выкручиваюсь. Все должны понимать, что в какой-то момент известного, популярного человека можно при помощи определенных рычагов «слить». Есть определенные телевизионные приемы. И то, что произошло тогда с Сердючкой, – подтверждение; просто нашли удобный повод, чтобы это сделать.
Никаких этих слов там и близко не было, и все это прекрасно знают. Это была реально катастрофическая ситуация, ситуация уродливой зависти. В Финляндии у нас была суперпопулярность, мы там ходили и ног под собой не чувствовали, так же воспринимали нас в Лондоне, во Франции. Мы попали во все мыслимые и немыслимые хит-парады, в Billboard заняли восьмое место без наличия сингла. Меня называли Starman, то есть человек со звездой. Мы были на многих телешоу, где как-то выкручивались без знания английского языка. Люди любят оригинальное, а ведь Сердючка – это не украденный, не заимствованный персонаж. Но я не хотел работать на Западе, мы просто подурачились для себя, и всё… Смешной эпизод был недавно в Израиле: зал, где мы выступали, так устроен, что нужно было пройти на сцену через кухню гостиницы, чтобы меня никто раньше времени не увидел. Я иду со звездой, и молодые израильтяне, которым лет по девятнадцать, кричат вслед: «Леди Гага! Леди Гага!»
– Кстати, наверное, на постсоветском пространстве успех Сердючки был вполне сопоставим с успехом Леди Гага на Западе…
– Вы знаете, что меня порадовало на Западе? Они очень правильно поняли Сердючку. Не было такого, что это просто переодетый чувак с Украины, который издевается над хохлами, хотя наши когда-то выдумывали такую ерунду. Вы же знаете, что часть националистов на западе Украины меня терпеть не могли? И они же после этого скандала в России, придуманного «Первым каналом», с радостью выпустили футболки с надписью «Раша, гудбай». Но это такой идиотизм! Я себя считаю человеком славянским, и меня раздражало, что на Украине надо мной издевались до Евровидения, что я их якобы позорю, а в России – после Евровидения. И ты сидишь и думаешь: «Какие вы все проститутки!» Я вам скажу честно, вас же читают люди, вы не должны верить во все, что говорят. Даже если вы видите хорошо смонтированный сюжет, значит, кому-то это надо.
– Все-таки зачем вас «Первый канал» «сливал»?
- Я понимаю мотивы «Первого канала» – они готовили группу «Серебро», продюсером которой выступал талантливейший Макс Фадеев, дай им всем Бог здоровья. Наверное, группу «Серебро» готовили на серебряное место, и если бы я получил третье место, то такого скандала не было бы. И это все разозлило их, нужно было просто насолить. Я считаю, что есть же Бог и такие вещи не прощаются. Я никому ничего плохого не сделал, чтобы надо мной так издеваться, как издевались в прессе. Даже когда все уже закончилось, выходили заголовки: «Возвращение», «Россия простила Сердючку». За что простила? Мы без вины виноватые…
Вот мне задают вопрос: «Вы обижаетесь на Россию?» Ребята, да зачем вы обобщаете? Есть определенная группа людей, четыре человека – это не Россия. Я обожаю Россию, я жил в Советском Союзе. После конкурса в Москве к нам подходили очень много людей, и они извинялись за ту передачу, которая была на «Первом канале», где все это обсуждалось. Сам я ее не видел, но мне Земфира позвонила, Армен Борисович Джигарханян позвонил…Я не включал даже телевизор, я уже был в Киеве, а Армен Борисович мне позвонил и говорит: «Андрюша, вы сейчас телевизор не смотрите». Я ему отвечаю: «А я и не смотрю». Сам сижу, уставший от этого Евровидения, дома, в тишине, и он мне говорит: «Это вечная борьба Гулливера с лилипутами».
И вы понимаете, с ними я соперничать не могу. Кто я и кто они – люди, у которых куча кнопок и рычагов? Но чисто по-человечески мне обидно. Жизнь все ставит на свои места. Знаете, как Гурченко сказала: «Жизнь побьет-побьет да отпустит».
