Шенгенская история: ТОП-5 книг об интеграции
Авторы этих книг улаживают конфликты по всему миру, предлагают альтернативный вариант истории и предсказывают конец света. И все, как правило, в игровой, форме, поскольку если взглянуть на это всерьез – получится не современная литература, а сплошной балаган и паноптикум.
Патрік Оуржеднік. Європеана. - Л.: Видавництво Старого Лева, 2016
В этой веселой книжке картина мира сложена из «художественных» осколков – фиктивных эпизодов, невыдуманных небылиц и прочих цитат из литературной классики. В основном, конечно, из Ярослава Гашека и Даниила Хармса. У первого коронованные особы на обертке солдатского печенья держались за руки, словно играя в «кролика в ямке», у второго такие огурцы продавались в магазинах, что никаким старухам, массово выпадающим из окон, даже не снилось.
В этом балаганном паноптикуме фактов упомянутый абсурд соревнуется с гротеском за право называться современной историей. Здесь россияне изобрели революцию, американцы – бюстгальтеры, а немцы – специальных женщин, которые во время войны распиливали сгоревшие трупы на удобрение для деревьев. Трупы в развалинах домов были свернуты в клубок, а иногда два или три трупа, как у Гашека, держались за руки или обнимались. А одна женщина не хотела пилить, и ее решили расстрелять за саботаж, но солдаты за это время успели дезертировать.
Но глубокое погружение в постмодернизм все равно продолжалось, и после эмансипации женщин, изобретения контрацепции и одноразовых пеленок число детей в Европе уменьшилось, зато возросло количество игрушек, качелей, собачек и хомячков.
Буалем Сансаль. 2084: Кінець світу. – К.: Видавництво Жупанського, 2016
Прогноз, содержащийся в этом романе-антиутопии неутешителен, но и не особо оригинален. Перекликаясь с «1984» Оруэлла, алжирский писатель даже не полемизирует со своими коллегами вроде Уэльбека с его скандальной «Покорностью», Распаем с «Лагерем святош» или с чудиновской «Мечетью Парижской Богоматери», а всего лишь переносит в литературу реальные «жизненные» процессы.
А именно – исламизацию европейского общества, происходящую в связи с отступлением традиционных либерально-демократических ценностей.
Роман стал сенсацией на французском книжном рынке и получил Гран-при Французской академии, уверенно вписавшись в тематическую линейку украинского издательства, в котором уже выходили и упомянутый Джордж Оруэлл, и Салман Рушди.
Анна Шевченко. Гра. – К.: Нора-друк, 2017
«Провидение всегда было на стороне автора этого романа, мастерски переведеного с английского Владимиром Горбатько. И это не удивительно, если учесть, что Анна Шевченко, английская писательница украинского происхождения - специалист по конфликтологии, знает 7 иностранных языков, работала в 32 странах мира, а предыдущий ее роман «Наследство» (в Украине вышел в 2014 г.), опубликованный в 12 странах, был номинирован на премию Джорджа Оруэлла в Великобритании.
Провидение, да еще и дар предсказания, стоит отметить также в случае ее новейшей «Игры», написанной в 2012 году, в которой предугаданы трагические последствия аннексии Крыма и даже предлагает неожиданные решения крымской проблемы. Но главное в романе-кроссворде, конечно, не это, а своеобразное «опыление» судеб и жизней в истории четырех друзей, полвека назад окончивших школу. Тогда же они затеяли игру, доигрывать которую приходится уже в зрелые годы. А если учесть, что ключ таится в исторической фотографии с Крымской конференции 1945 года, где три мировых лидера поделили мир и создали новую карту Европы после Второй мировой войны, то, понятно, что новые ставки будут гораздо выше.
И точно так же, как Аннушка у Булгакова уже разлила масло, один из героев романа раскладывает на кровати геополитический пасьянс. «Не має значення, котрий з цих трьох протоколів знадобиться для нашої гри, — пояснює він. — Всі вони, загалом, означають одне й те саме: зміну контролю над територією Криму. І така зміна може розлютити багатьох. Наприклад, турків — вони контролюють про¬току Дарданелли, котра веде з Чорного моря до Се¬редземного. Розлютяться й контрабандисти, бо вони мають в Одесі зону вільної торгівля, яка, за домовле¬ностями, діятиме до 2025 року. Існує також військова проблема, проблема Чорноморського флоту…»
И будьте уверены, что судьбы всех наших героев, зависящие от лиц на фотографии, еще не раз встретятся нам в этой истории. Пускай даже нас в который раз предостерегают, что все персонажи этого романа (кроме известных исторических фигур) являются вымышленными, и любое совпадение с реальными лицами, живыми или мертвыми, является случайным.
Андрей Курков. Шенгенская история. – Х.: Фолио, 2016
Этот роман, который писался четыре года, можно читать с любого места, главы или страницы. Безусловно, он имеет сюжет – странствия по Западной Европе трех супружеских пар, дождавшихся «шенгенской ночи». Но судьба каждой из пар, которые избрали, соответственно, Англию, Италию и Францию – это отдельные истории людей, оказавшихся в игре с неведомыми правилами. Хотя, даже с литературного опыта можно узнать, как в начале 90-х выходцы из бывшего СССР «танцевали кино» на улицах свободного мира и занимались еще какой-то «развлекательной» деятельностью ради заработка.
В этом романе, например, один из героев работает клоуном в детдомах. Впрочем, ему самому, как и остальным персонажам не очень смешно, ибо на самом деле Европа – это не совсем рай для беглецов от самих себя. И только старый волк вроде одноногого незнакомца, первым перешел границу того памятного для литвинов дня, путешествует по миру с шестью паспортами в деревянном протезе и стойким желанием осуществить свою миссию. Каждый из разделов романа похож на библейский апокриф того или иного периода уже новейшего апокалипсического времени. И лишь любовь – к ближнему, родине, которая не всегда там, где тебе хорошо, и своего рода – обычно объединяет и времена, и народы, и разделы этого рождественского чтива.
Василь Махно. Куры не летают. – Х.: Фолио, 2016
Рассказы в сборнике этого автора, безусловно, «европейские», хотя, поэт, переводчик и эссеист Василь Махно давно уже живет в Америке. Периодически наезжает в родной Тернополь, дает интервью и забирает авторские экземпляры изданных здесь книг. Виделись с ним еще до отъезда, проболтали всю ночь в номере на двоих, уже тогда он смахивал на Бродского, замыслившего побег в иные палестины. Вообще-то всегда было интересно, как там живут наши литераторы. Не те, что «в Америку не ходят», довольствуясь пособием на Брайтон-бич, а без страха посещающие Центральный парк в ночном Нью-Йорке. Хотя Василь Махно не бродит по паркам, но на пляжи он точно захаживает, и с заморскими наречиями дружит.
«Нью-Йорк это мультикультурный и этнический конгломерат, где фактически все говорят на английском языке с акцентом», - сообщает он. А его новая книга рассказов и эссе – и вовсе о поездках по всему миру, В предыдущих книжках вроде «Парка культури та відпочинку імені Гертруди Стайн», в пьесах «Coney Island» и «Bitch Beach Generation» все происходило несколько иначе. Не говоря уже о переводах избранных по-русски мест.
В принципе, автор сборника, кроме своего портрета, создает широкую панораму не экзотического, но уже ассимилированного быта эмигрантов. Например, в его Америке, кроме него самого, живут Лорка и Паунд, Гомбрович и Бродский, Эшбери и Башевис.
Кроме всего прочего, вспомним, в судьбе Маяковского и Есенина и поймем, что старая тема «Поэт в Нью-Йорке» раскрыта с той же грустью авторского обособления. Один поэт в одном, отдельно взятом Нью-Йорке, понимаете? «Зна?те, я мiг би мешкати в Празi або Нiмеччинi, а сестра кличе в Україну, але я нiде не зможу побороти самотнiсть, тiльки у Нью-Йорку її майже не вiдчува?ш», сознаются герои прозы Василя Махно.
