Джон Малкович — «Новый Папа»: Не ставлю цели вызывать эмоции у зрителя

Читайте також: Адель худеет и уходит

Джон Малкович действительно «универсальный» актер. Он востребован в равной степени очень серьезными режиссерами – и снимающими для массового зрителя. В его фильмографии около 90 картин, и среди них есть даже посвященная ему самому – «Быть Джоном Малковичем». Мало кому из его коллег была оказана такая честь.

Не удивительно, что у столь сложного и амбициозного человека не менее сложный характер. О его вспыльчивости, прямоте и принципиальности ходят легенды. Но 66-летнему актеру многое сходит с рук – за его большой талант.

– Я из семьи журналистов, поэтому не верю в то, что пишут в газетах.

– Не думаю, что хотел стать актером. На самом деле, у меня была девушка актриса, которую встречал после репетиций и наблюдал, чем они занимаются там. Признаться, все еще думаю, кем хочу стать, когда вырасту.

– Я вырос в большой семье. В доме всегда царила суматоха, потому обычно где-нибудь уединялся и играл сам с собой игрушками. Еще много читал, хотя в школе с определенного времени перестал прилежно учиться.

– Моя мать с детства очень любознательна. Ее семье принадлежала местная газета в Бентоне, штат Иллинойс, где вырос. Мать всегда отлично разбиралась буквально во всем на свете. Также она очень остроумна. Отец был человеком иного склада. Он был борцом за сохранение окружающей среды и издавал экологический журнал, что в Бентоне – городе угольных шахт – делало отца чем-то вроде маргинала.

– Я был воспитан с пониманием того, что в этой жизни сам отвечаю за свои поступки. Больше никто. Не утверждаю, что все должны быть такими же. Просто я вырос в таких обстоятельствах, а кто-то – в других. Никогда не нужно просить других быть такими, как ты. Не все люди способны контролировать свою жизнь, к сожалению. 

– В Голливуде вы в какой-то степени продукт. Продукт – это то, что лучше всего продается, а продается то, на что публике интересно смотреть, – если ей вообще интересно. Я, кстати, не уверен, что публика обязана смотреть, как я что-то там играю, – может, ей больше хочется увидеть меня падающим с крыши. Это все пресса решает, что кому надо и кто что должен.

– Если ты снялся в 90 фильмах и в 10 сыграл плохого парня, то журналисты решают, что ты плохой, и все будут это повторять снова и снова.

– Всегда выступаю на стороне режиссера, потому что, по сути, я пешка в его мечте. Не могу прийти и сказать: «Эй, твоя мечта не такая, как надо!». Это его мечта.

– До всего, что знаю о ремесле актера, я в основном дошел своей головой. В колледже прослушал кое-какие курсы, но по большей части они мне ничего не дали.

– У актера не должно быть коронной роли. Если кто-то говорит: «О, у тебя гениально получится вот это, я просто вижу тебя в этом образе», то это полный провал. Если все в точности знают, какие роли тебе подходят, значит, ты не состоялся как актер.

– На все смотрю скептически. Но не в негативном смысле. Доверяю своим впечатлениям. Или впечатлениям людей, которых знаю и чьим взглядам доверю, иногда даже больше, чем собственным. Но если я не знаю людей, почему должен им верить? Я даже не знаю, существуют ли они.

– Предпочитаю фантастические фильмы реалистическим. Ведь что такое, по большому счету, реальность кино? Стоят перед камерой несколько миллионеров и изображают на лице страдания. Какой уж там реализм!

– Не выделяю «злодеев» в какую-то отдельную группу и не могу сказать, что их в моем списке ролей больше, чем положительных героев. Я не считаю, что злодеев играть сложнее, чем положительных героев, – для меня все роли равнозначны. Возможно, негативные герои в силу ряда причин лучше запоминаются зрителями. Если мне интересно, играю любую роль и в каждом отдельном случае исхожу из того, что написано в сценарии. Главное – суметь выявить в нем самое важное и сыграть это.

– Вообще-то, я не очень похож на тех чокнутых типов, которых мне довелось играть. Да, нрав у меня вспыльчивый, могу обозлиться, могу судить категорично, но всегда пытаюсь обуздать эти порывы, и помогает мне в этом мое любопытство.

– Не ставлю цели вызывать эмоции у зрителя. Я создаю напряжение между сюжетом пьесы и публикой, стараюсь максимально удержать ее внимание, рассказывая драматическую историю. Этот процесс можно сравнить с серфингом, когда управляют волной, используя ветер. Играю то, что предложено в сценарии, и не передаю никакого личного отношения к этому.

– Я не религиозен, но, наверное, могу назвать себя человеком более-менее настолько же духовным, насколько и все окружающие.

– Если бы кардиналы вдруг избрали меня папой римским, многие прихожане римско-католической церкви отказались бы ее посещать. Думаю, я один из последних людей, к кому бы стал прислушиваться Господь Бог, – есть другие, более достойные его внимания.

– Для того чтобы жить без веры, тебе должно очень повезти. Ты должен быть настолько благословлен судьбой, чтобы это достигало уровня возвышенного абсурда. Я именно такой человек. С другой стороны, как можно отвергать веру, в которой ты никогда не нуждался?

– В моей карьере было много несостоявшихся ролей, и одно из моих главных жизненных правил – ни о чем не жалеть.

– Что такое быть Джоном Малковичем? Ничего особенного. Мне просто повезло заниматься любимым делом, познакомиться с сотнями и тысячами интересных людей, сыграть несколько достойных ролей, повезло не познать в своей жизни войны, голода и лишений. Наверное, это и есть «быть Джоном Малковичем».

Текст: Виктория Грабовская