Евгений Киндинов: «На плаву меня держит жизнь»

Известный актер Евгений Киндинов считает, что его амплуа — лирический герой. Киндинову не очень нравится, что теперь его бы назвали «секс-символом». Он рассказал Теленеделе о том, чем на самом деле занимаются гейши и как научиться философски относиться к неприятностям

Два романса

Никогда особо не переживал по поводу того, что не утвердили на роль. Но если бы так случилось с «Романсом о влюбленных», расстроился бы точно. Эта замечательная картина чуть было не уплыла из моих рук. Пробы на главного героя прошел, но мне намекнули, что вряд ли потяну, — по возрасту неподходящий, уже 27 лет. Предложили роль мужа героини. Помню, разговаривали мы с Андреем Кончаловским, и я все время отвлекался: то и дело в кабинет заглядывали невероятные красотки — со всей страны ехали девушки на пробы.

Я решил, что в лучшем случае сыграю у Андрея второстепенную роль, и согласился на предложение Александра Митты сняться в его новой картине «Москва, любовь моя» — лирической истории любви простого парня и японской балерины. Режиссер прекрасный, сценарий отличный, да еще съемки в Токио! И вдруг звонок: «Это ассистент Кончаловского. Тебя утвердили на главную роль. Только придется похудеть». Вместо бурной радости — растерянность. Что делать? Несколько ночей не спал, все обдумывал, к кому идти. И выбрал Кончаловского.

Даже Япония вас не прельстила?

Убедил себя, что Казахстан не хуже —сцены в армии «Романса…» снимали там. (Смеется.) Картина оказалась самой сложной в моей биографии — Кончаловский крайне дотошный. Вынужден был сесть на жесткую диету, чтобы стать похожим на мальчишку. В одной сцене пришлось очень долго плавать в ледяной воде, причем в тяжелой солдатской форме.

А в финале, уже на озвучке, сорвал голос. Оркестровую фонограмму записал композитор фильма — Александр Градский. Я же должен был перепеть свои партии в студии. Сашин голос значительно выше моего, и, пытаясь попасть в его тональность, повредил связки. Требования, которые Кончаловский предъявлял и мне, и Лене Кореневой, игравшей героиню, и всей команде заставляли выкладываться по максимуму. Так что фантастический успех картины меня не удивил.

После этого фильма вы, что называется, проснулись знаменитым?

В моей судьбе два главных романса — «Романс о влюбленных» и «Городской романс» Петра Тодоровского. Он был первым. Тогда-то меня и стали узнавать на улице. Недавно моя дочь посмотрела в интернете тот фильм и говорит: «Какая хорошая картина, нескучная». А прошло столько лет! Если молодым нескучно смотреть, значит, хорошее кино. В «Городском романсе» и, конечно, в «Романсе о влюбленных» я играл «лирического героя». А сейчас говорят «секс-символ». Это же что-то совершенно неприличное! (Смеется.)

На японцев мы произвели впечатление

В советские годы фильмы иногда попадали на международные фестивали. Что запомнилось вам?

Первый раз я оказался на фестивале в Сан-Себастьяне с фильмом «Молодые». В то время с Испанией у нас не было дипломатических отношений, и благодаря этому замечательному для меня обстоятельству в ожидании въездной визы провел два дня в Париже. Прогулялся по Елисейским полям, увидел Эйфелеву башню. Ну и сам фестиваль не забыть. Сан-Себастьян — курортный город на берегу Бискайского залива. Кругом красота, роскошь! Дресс-код — смокинг и бабочка, а откуда они у меня? Выручили костюмеры родного МХАТа: для красной дорожки выдали бабочку и приличный пиджак.

Интересно устроена жизнь! В детстве я мечтал о больших путешествиях — любимым предметом в школе была география. Став артистом, за полвека объездил почти весь мир. Первые мои гастроли (с театром МХАТ. – Прим. ред.) были в Японии. Проехали всю страну — Токио, Осака, Кобе, Киото… Поражало буквально все! Но и на японцев мы произвели впечатление. Сбегались, когда я со своим коллегой Владленом Давыдовым выходил на прогулку. Даже самые рослые их мужчины не доставали нам до плеча. (Смеется.) Многое там удивляло. Например, гримерши предлагали массаж. В японских театрах принято, что после тяжелых спектаклей гример или костюмер массирует спины актерам.

Это были не гейши?

Нет. Кстати, знаете разницу между ойран и гейшей? Первая оказывает интимные услуги. А вторая — для душевных услад. Гейша образованна, начитанна, может составить состоятельному мужчине приятную компанию, не более того. Но это недешевое удовольствие. Нас с гейшами не знакомили — суточных хватило лишь на кассетный магнитофон, пару банок пива да графинчик саке. (Смеется.)

Вы собирались быть журналистом, но стали актером. Как же так получилось?

Однозначно судьба! Я родился и жил в Москве, недалеко от метро «Смоленская». Все свободное время проводил во дворе. Летом — футбол, зимой — хоккей самодельными клюшками, перестрелки снежками. Между прочим, я был курносым, пока в нос не залепили ледышкой – так появилась «интересная» горбинка. Как-то Наташа, старшая сестра, сказала: «Хватит, Женька, дурака валять!» — и отвела меня в театральный кружок. Я так увлекся, что к окончанию школы я уже представлял свое будущее.

А родители на что вас ориентировали?

Да ни на что особенно… Они — люди простые. Мама занималась нашим воспитанием и хозяйством. Папа работал ретушером в фотоателье. Самое главное, что сделали для нас родители, — это вложили в наши души свою огромную любовь. Жаль, отец не увидел меня ни на сцене, ни на экране. Он умер рано, в 62 года. А вот мама застала успехи всех своих детей.

Успех — это долг людям

За последние 30 лет вы снялись всего в нескольких картинах. Не переживаете, что вас перестали приглашать?

В 90-е всем пришлось несладко. В кино снимались единицы, да и то в какой-то ерунде. Счастье, что остался театр, хотя он тоже переживал кризис. Как-то предложили преподавать во ВГИК по совместительству. Педагогика затянула — с тех пор я выпустил не один курс, многие мои ученики активно снимаются. Преподает и Галина, моя жена. Ну а теперь ролей нет по другой причине: прошло мое время, я уже дедушка. Недавно прислали сценарий со стрельбой и убийствами, я говорю: «Спасибо, еще пожить хочу». (Смеется.)

Как вы относились к своему успеху?

Успех — это долг людям. Мне и сейчас душу греет, когда улыбаются на улице, приветствуют, благодарят за фильмы. А молодежь меня совсем не знает, но так, наверное, и должно быть.

Вам всегда удавалось легко и спокойно воспринимать действительность?

Актерская профессия — замечательная, но и страшно зависимая. Как реагировать, когда вроде должны снимать, потом — бах, извините, нет? И дело не в деньгах — у меня нет страсти к накопительству и шику. Просто очень хотелось работать. Так что бывали хандра, депрессия, но с алкоголем проблем никогда не было.

И что же держит вас на плаву?

Жизнь держит, она мне нравится. Пусть и полосатая: то все прекрасно, а то валом — болезни, неприятности, неудачи. Еще вера меня держит — с Богом в душе жить легче. И, конечно, семья.

С Галиной Киндиновой, вашей однокурсницей, вы вместе уже полвека…

Ужас, как время летит! Мы вместе учились в Школе-студии — сближались, сближались и поженились, когда получили дипломы. Торжества не было — тихонько расписались в загсе.

Сразу было ощущение, что это ваша женщина?

Объяснить, почему так получилось, не смогу. Близость человека ощущается не глазами, а душой и сердцем. На нашем курсе много было красивых девчонок, и Галя не была самой яркой, но ведь не это главное.

Расскажите про дочь и внучку. Наверняка обеими гордитесь?

Дочь — это праздник, величайший подарок, наш свет… Дашенька — поздний ребенок, она появилась, когда нам с женой было уже сорок. На съемки я ее с собой не брал, а вот по гастролям она с нами поездила — когда упал железный занавес, МХАТ каждое лето отправлялся за границу.

На наше с Галей счастье, в актрисы дочь не пошла. У нее с детства яркие лингвистические способности. Сама поступила в МГИМО, окончила, работает юристом. Полтора года назад они с зятем подарили нам внучку Сашеньку. Когда она бежит ко мне с криком: «Ди, ди» — и начинает обнимать, я таю, как сливочное масло. (Смеется.)

Традиционный вопрос: что изменили бы в своей жизни?

Мне нравится, чем я всю жизнь занимаюсь. Хотя были роли, которые не хочется вспоминать, и кажется, зритель их тоже забыл. Значит, туда им и дорога. Огорчает одно: с годами время несется все быстрее и быстрее. Знать бы, как его притормозить…