Михаил Боярский: кто его уничтожает?
Д'Артаньян советского кино признался: "Я человек не умный".
- Михаил Сергеевич, вы снова в жюри фестиваля "Большая разница" - нравится быть судьей?
- Это неблагодарная работа. Мне часто приходится сидеть в жюри и в Петербурге, и в Москве. Но в Одессе интереснее всего, тут ведущие чудесные - Ваня Ургант, Саша Цекало. И сам процесс на сцене оригинальный, сложный и веселый к тому же. Это не конкурс знатоков «Что? Где? Когда?».
- Пародия - сложный жанр?
- Да. Показать другого человека, в общем, несложно, но вложить в его уста еще какой-то текст, который обрадует зрителей, наделит работу легкостью, - это очень сложно. Хотя у нас огромное количество пародистов расплодилось. И большинство изображают политиков... Но Сталина или Брежнева спародировать несложно. Другое дело - найти сложную личность... Вот это интересно.
- Кто из участников в заведомо худшем положении? Есть же какие-то хитрости?
- Всегда занижена оценка у первого выступающего. Пока непонятен уровень выступающих. Как бы хорошо он ни выступил, нельзя ставить высший балл, вдруг дальше еще лучше будет?
- А вот говорят, что артисты немного свысока относятся к самодеятельности...
- Артисты не только к любителям относятся свысока... Чем глупее артист, тем более свысока он смотрит на все. Но в нашем жюри очень умные люди, с нами такого произойти не может...
- На стадионе судей часто, мягко говоря, освистывают. На конкурсах такое возможно?
- Я бы мечтал о том, чтобы, как в прошлом веке гусары, забрасывали помидорами плохих артистов. Тогда бы у нас на сцене осталось пять - семь хороших артистов, которые достойны того, чтобы не разочаровывать зрителей. Как авгиевы конюшни расчистилась бы наша эстрадная площадка. Про спорт я не говорю, а вот артистов бы не помешало «почистить». Было бы здорово... Артисты очень боялись бы халтурить, а многие и вовсе не пошли бы в эту профессию. А в Высоцкого, Луспекаева, Цоя, Ефремова никто не решится бросить помидор, самого растопчут.
- Вы занимались пародиями?
- Нет, никогда. Но если нужно - могу спародировать. Только поработать надо. Это будет не самая идеальная пародия, но мой объект, убежден, узнают. Может быть, у меня будут не самые точные голосовые интонации, но я придумаю что-то другое. Гитару буду настраивать похоже, или поклоны такие же делать, или прическу скопирую...
- Вам нравятся пародии на Михаила Боярского?
- Их не так уж сложно сделать. Я и сам на себя могу сделать пародию... Но мне нравится, когда меня показывают, интересно посмотреть на себя со стороны. Главное, что я не видел на себя злых пародий. Да и пародируют чаще всего не меня, а д’Артаньяна. Вот в Одессе попытался пройтись, мне сразу с другой стороны улицы: «Эй, каналья!» Я - скорее в гостиницу.
- Вас смешит современный юмор?
- Знаете, не суди да не судим будешь. На месте юмористов я бы страдал. По мне, лучше ничего не показывать, чем показывать среднюю работу. На того же Бенни Хилла завод работал - 300 писателей, 400 гримеров! А наши сами вылезают из кожи. Но рано или поздно все пропадает... В какой-то момент программа «Вокруг смеха» стала несмешной. И нужно найти смелость в себе, чтобы остановиться. Если бы я был поваром, то не смог бы подать невкусное блюдо или подгорелый пирог. Иногда лучше посмотреть техническую сетку или вовсе ничего...
- Но те же великие клоуны показывали одни и те же репризы много лет... Карандаш, Никулин, Олег Попов...
- Да. Но когда человек приходит в цирк, это совсем не то же самое, когда артиста каждый день тиражируют по телевизору. Чаплин - гениален, но смотреть его каждый день невозможно. Он снял, допустим, 100 фильмов. Но если бы он снимал их каждый день, это было бы очень плохо. Телевизионный вариант не может быть идеальным.
- И что делать?
- Людям не надо принимать участие в этом.
- Но тогда и смотреть будет нечего.
- Так это хорошо. Значит, появится возможность читать книги, сходить в театр, пойти на действительно интересного артиста, который не эксплуатируется на телевизионном экране.
- Есть мнение, что обилие плохих сериалов дает артистам возможность заработать, появляется конкуренция, а потом и качество придет...
- В сериалах количество не может перейти в качество. Это только умерщвляет все то живое, что возможно сделать в хорошем сериале, на который потрачены талант, время, деньги, актерский труд и т. д. Сейчас это превратилось в конвейер. Я уже обжигался на этом. В частности, в фильме «Зал ожидания», когда за две недели снимается 15 серий. Это халтура просто, такого не бывает.
Я прекрасно понимаю молодых артистов, которые женились, у них дети, им надо сниматься и в рекламе, и в 300-серийном фильме, им надо кормить детей... Но прежде чем жениться, надо подумать, чем будешь зарабатывать деньги. Береги платье снову, а честь смолоду. Если артист снимается в средних фильмах, в хороший его не пригласят.
- Вы к критике болезненно относитесь?
- Все обращают внимание на критику. На положительные рецензии я не реагирую, стараюсь не реагировать и на отрицательные. Главная критика - это мои партнеры, это операторы, которые видят то, чего не видишь ты, это режиссеры... Тот же Бортко, к примеру,просто уничтожает меня на съемках. Но это на пользу идет. Взгляд профессионала мне дороже пера любого критика.
- А если критикуют не вас, а вашу дочь, расстраиваетесь?
- Все артисты уже научились справляться с критикой. Если раньше статья в газете могла тебя как растоптать, так и приподнять, то сейчас совсем другое время. Да и пресса больше выискивает пикантные, жареные подробности, которые никак не влияют на профессию. Главное - быть самим собой.
- Да и критики-то сейчас почти нет...
- А возьмите передачу Гордона! Фильм никакой. И вдруг говорят, что это Феллини, что актерская игра - это что-то невероятное... Лучше всего доверять себе, своему чутью, инстинкту. У Мерил Стрип, Аль Пачино, Софи Лорен есть чудовищные фильмы. Это не их вина, артисты они чудесные, а вот материал оказался чудовищным... Да и деньги им заплатили большие.
Тут вот Охлобыстин выступал на каком-то конкурсе. Он и батюшка наш, и матушка, и писатель, и артист, и личность. Едва ли он мечтал - как бы мне вот тут принять участие! Ах, как интересно! Нет, ему заплатили деньги. Знаете, если бы мне предложили безумное количество денег, я бы тоже подумал. Но вот пока держусь. Потому что с возрастом деньги уже не нужны. Сейчас вот платят очень много за рекламу, но мне в ней стыдновато сниматься... Хотя я понимаю людей, которым нужны деньги.
- Что вам сейчас действительно доставляет удовольствие?
- Вот представьте себе. Три часа ночи. Участок огражден огромным количеством лип, из-за которых не видно ничего. Тишина - не шелохнется ни один листок. Я выхожу из бани. У меня стоит рюмка холодной водки. Я сажусь в кресло, обмотанный полотенцем или простыней. Никого нет. Звездное небо. И думаю: какое счастье. Это и есть жизнь, а не то, что начнется утром, - телевидение, политические высказывания, газеты... Вот эта остановка, встреча с Господом Богом - самое дорогое. Но, конечно, завтра надо будет съездить, купить, отдать, привезти, забрать билеты, выступить там-то...
- Какое место в вашей жизни занимает телевизор?
- Самое неприятное, потому что его жена смотрит. Когда я прихожу ужинать или обедать, говорю: «Выключи телевизор». - «Нет, это моя любимая программа. Кухня - это моя территория». А я не могу это совмещать, меня все раздражает, у меня пропадает аппетит. Зато когда идет футбол, я гоню всех. Ну и редкие политические споры я смотрю. Спорт и политика. Конечно, я не могу не оценивать то, что происходит в Норвегии или Англии, то, куда катится мир... Я человек не умный, но инстинктом и чутьем понимаю ситуацию в стране, в мире...
- И какое ощущение у вас сейчас?
- Тревожное. Мы не знаем, когда гроза настанет, но чувствуем это. Вот так и сейчас. Я, конечно, не Буревестник, но и тело жирное в утесах прятать не буду. Для меня самое главное - подставить грудь за свою семью и выбрать верный, честный путь, идя по которому я не уроню честь в глазах своей семьи. Нужно быть мужиком в этом смысле. Сейчас все привыкли жить компромиссами, забывая, что есть еще и молчание. И молчание, на мой взгляд, сегодня самое серьезное оружие.
